РАЗБОР ГЛАВЫ «НЕ СДАВ НИ СУДНА, НИ КОМАНДЫ»

Научный интерес - вот движущая сила «работы над Абакусом». Столь серьезные внештатные обязанности вынуждают меня по мере сил и возможностей терпеть не только явные подтасовки фактов, но и авторскую фанаберию. Сожалею, что «риск» получить интеллектуальное и нравственное удовольствие сведен к минимуму - исключительно по вине типичного представителя «дикого Запада».

Однако навыки освоения словесной целины давно приобретены: знакомые своим историческим бессилием места читаются по диагонали, взгляд выискивает только новые «аргументы».

Наглоязычный писатель «крепчает» и «крепчает» - он уверен в безупречности своих доводов, он убежден, что уж на этот раз им сделано все, чтобы не пришлось тайком (как уже не раз бывало) подправлять выявленные и осмеянные промахи.

Так ли это?

Сейчас узнаю…

Глава «Не сдав ни судна, ни команды», начинающаяся с краткого перечисления Абакусом собственных заблуждений, плавно перетекает в очередной скрипучий пассаж: «…Другим серьезнейшим проступком Руднева был брошенный на милость противника неповрежденный крейсер… Затонув только через 4 часа после получения пробоины и более 2.5 часа после открытия кингстонов, корабль явно нуждался в дополнительных мерах по разрушению, чтобы не достаться врагу. Если Руднев верил, что японцы придут в 4 часа, то никаких сомнений, что корабль был просто брошен им на плаву, не остается. То, что “Варяг” все же успел лечь на грунт - “виноват” ни в коей мере не настоеный выполнять свой ультиматум Юрию, но отнють не Руднев. Случись все как ращитывал командир “Варяга” - и уже в тот же день крейсер красовался бы под японским флагом. Именно это заставляло Руднева пускаться в столь, на первый взгляд, нелепые описания “переноски раненых с с лежащего на боку крейсера”. Он хотел изобразить картину уже почти законченной гибели корабля до прихода японцев. Правда каким образом при этом его друг Сэнэс смог разглядеть “готовый к открытию огня расчет орудия #8” которое в положении лежащего на левом боку должно быть под водой) на умирающем на глазах” корабле, а так же - как после этого он пользовался трапом, Руднев объяснить “забыл”».

(Грамматические ошибки я не исправляю - иначе было бы совсем скучно.)

«Обвинения» в адрес В. Ф. Руднева ясны. Ясно и то, что Абакус не владеет вопросом борьбы за живучесть надводного корабля.

Слово «затонул» он понимает типично в сухопутном варианте, очень примитивном. Борьба за непотопляемость корабля - более сложный процесс, включающий в себя такие мероприятия (Справочник по управлению кораблем. - М.: Воениздат, 1974. - С. 271):

- «обследование отсеков корабля для выявления границ распространения и мест поступления воды;

- ограничение и прекращение поступления и распространения воды по кораблю и ее удаление из восстановленных отсеков;

- восстановление непроницаемости палуб, борта, переборок;

- определение состояния поврежденного корабля, восстановление остойчивости и спрямление корабля».

Хотя перечень взят из современного документа, это ничуть не искажает действия личного состава сто лет назад.

Пункт «восстановление непроницаемости палуб, борта, переборок» выполнен частично: заведены два пластыря (значит, крейсер полным ходом не пойдет - какой уж тут бой?), отсеки загерметизированы. Экипаж сделал все, что мог. Качественная заделка подводных пробоин возможна только доке.

А вот перечисленные позиции «ограничение и прекращение поступления и распространения воды» и «восстановление остойчивости и спрямление корабля» на «Варяге» не были выполнены в силу конструктивных недостатков крейсера, невозможности произвести столь большой и сложный объем работ силами команды и ремонтной базы Чемульпо. (Это и сыграло роковую роль.) Но оставшиеся-то пункты «прокурорского минимума» были выполнены!

«Справочник по управлению кораблем» (С. 273) определяет и действия командира в случае гибели корабля: убедившись, что все меры по спасению корабля оказались тщетными, он обеспечивает «своевременное и организованное оставление корабля личным составом. С корабля, имеющего большие повреждения, но продолжающего борьбу за живучесть, в первую очередь свозятся больные, раненые… а затем военнослужащие, не принимающие непосредственного участия в борьбе за непотопляемость корабля… Только окончательно убедившись в невозможности спасти корабль, командир отдает приказание об оставлении его остальным личным составом. Командир покидает корабль последним». (Надо ли объяснять, что эти рекомендации, изложенные в уставе, становятся требованиями?)

Таким образом, на «Варяге» все было сделано в полном соответствии с современными документами, воплотившими в себе самые последние достижения военно-морской мысли! Разве это не является заслугой экипажа крейсера во главе с командиром, действия которых «не устарели» до сих пор?

Ну а постижение последовательной смены состояний корабля после открывания кингстонов вообще недоступно Абакусу. У него все быстро и просто: «Варяг» затонул через два с половиной часа после оставления его экипажем.

Однако в официальном труде есть такое место: «В шесть часов десять минут вечера крейсер окончательно погрузился в воду» (Русско-японская война 1904-1905 гг. Работа исторической комиссии по описанию действий флота в войну 1904-1905 гг. при Морском Генеральном штабе. - СПБ: типография В. Д. Смирнова, 1912. - Книга 1. - С. 313).

Разница между «затонул» и «окончательно погрузился в воду» значительна. Причем, заваливающийся на левый борт крейсер прошел несколько стадий: сначала крен нарастал, затем он достиг угла максимума (для надводных кораблей обычно 25-30 градусов - предельные углы крена, до которых можно наклонять корабль статическим приложением к нему постоянных внешних моментов), и после прохода угла заката (60-100 градусов - предельные углы, до которых можно наклонять корабль, чтобы после предоставления его самому себе, то есть снятия внешнего момента при отсутствии у корабля угловой скорости, он не опрокинулся; у поврежденного корабля эта величина еще меньше), «Варяг» перевернулся (но все еще оставался на плаву) и, приняв смертельный груз воды, погрузился.

Надо сказать, что при хорошей организации экипаж должен покинуть корабль до момента входа верхней палубы в воду (крен порядка 30 градусов). При таком состоянии корабля не сыскать добровольца спуститься в машинное отделение и выполнить (на незнакомом корабле и в темноте) простую в обычных условиях операцию замены стекла на приборах контроля (Абакус «размашисто» негодует, почему личный состав не стер механизмы в пыль, а ограничился легкими повреждениями) - это не подвиг, а самоубийство. Не поленюсь вспомнить следующее: окончательную оценку состояния корабля производит только командир, а не какой-нибудь Абакус, не обремененный ни знаниями, ни ответственностью, ни интеллектом. Что может накропать автор, если он не представляет всех трудностей при перемещении по кораблю, накрененному даже на 10 градусов?

Так как японцы вместо наблюдения были заняты ожиданием развития событий, то момент, когда можно было захватить крейсер и за «ноздрю» оттащить его на мелководье был не столь продолжительным, как понимает фальшисторик. Но с другой стороны, если с борта русского корабля, который оставляла команда, заметили приближающегося противника, неужели «Варяг» попал бы в чужие руки, а не был уничтожен всеми доступными способами?

Ну а «после четырех часов, сообщение с крейсером не было, вследствие настояния командиров, ожидавших входа японской эскадры на рейд…» (Русско-японская война 1904-1905 гг. Действия флота. Документы. - СПБ: типография Морского Министерства, 1911. - Отдел 3. - Книга 1. - С. 174).

И где расчеты, через сколько минут, часов может затонуть «Варяг» при открытых кингстонах? Имея такие сведения, можно узнать, уложилась ли команда крейсера в конструкторские «нормативы» или нет. Уничтожение корабля затоплением - настоящее дело, пущенное на самотек: открыл кингстоны - и жди результата, который произойдет неизвестно когда.

Другой аспект. Вот привязался Абакус к 16-ти часам, когда ругает командира, не уничтожившего корабль к этому сроку! А смена событий была такова, что затопление крейсера началось после того, как команда покинула его. Произошло это около четырех часов дня, незадолго до указанного японцами срока. Ускорить или совместить эти процессы - эвакуацию и уничтожение - никак нельзя. Как случилось, так только и могло случиться.

Вывод: ничего Абакус не доказал.

Следующая часть главы совершено случайна; ее не должно быть в разделе «Выводы». До Абакуса вдруг дошла та часть критики, в которой его упрекали за излишнюю привязанность своего текста к работе Р. М. Мельникова. Вот он и набрасывается на Светлану Самченко (автора статьи в Интернете «Крейсер «Варяг»), не утруждая себя разделением ее статьи на две составляющие: приводимые факты и личная трактовка. Не опровергнув первых (выписки из документов), он уделяет внимание только вторым.

Ничего, вскоре придет черед разобрать и этот случай дебоширства Абакуса…

Белой вороной выглядит вставка небольшого куска из романа «Цусима» А. С. Новикова-Прибоя, где речь идет о сумбурном поведении экипажа броненосца «Орел» перед сдачей корабля. Сцена у классика советской литературы описана правдоподобно, но все это к «Варягу» не имеет никакого отношения, ибо ни один наблюдатель не заметил признаков паники на корабле.

Объяснить поведение Абакус может только его психоаналитик.

И почему Абакус оспаривает слова В. Ф. Руднева, что ”Пришлось остановиться на потоплении вследствие представления иностранных командиров не взрывать судна, чтобы не подвергнуть опасности на узком рейде их корабли”?

Американец продолжает гнуть свое: «Никаких свидетельств о такой просьбе ни у Руднева, ни у позднейших исследователей обнаружить не удалось. Хотя, первое, что конечно же, попросил бы наш “дипломат” - выразить просьбу письменно, чтобы иметь оправдание своих действий. Но он прекрасно понимал, что никто (даже друг Сэнэс) ему такую бумагу не даст. Не вожмут на себя такой ответственности. Правительства никому не позволят так глубоко увязнуть в чужом конфликте. Спасение людей - да. Ответственность за корабль - увольте. Соответственно, и упрекнуть Руднева в уничтожении собственного корабля никто не мог».

Дико, конечно, но Абакус, ответив на свой вопрос, все одно не убежден в правильном изложении событий капитаном 1 ранга В. Ф. Рудневым.

Опровергнуть командира «Варяга» могут только командиры иностранных кораблей. Но они этого до сих пор не сделали. Так что не следует напрасно копья ломать.

Развинтившееся воображение способствует росту предельно глупых ошибок: Абакус сделал попытку иронизировать над авторами, которые упоминают в своих работах денежные суммы, потраченные японцами на подъем и восстановление «Варяга».

Не это удивляет - другое. Захлебнувшись ядом, автор забыл привести свои, «точные» цифры.

Примечательно и другая порция рассуждений Абакуса, дающая полное представление о методах «исследования».

Ранее Абакус ссылался на книгу генерала Мартынова «Из печального опыта русско-японской войны». Мной тогда было подмечено, что данного труда Абакус не видел, а тишайшим образом скопировал нужное ему место из чужой работы. Воровство ему очень понравилось, так как создает имидж, в котором автор очень нуждается: со стороны может показаться, что вокруг американца кипы проштудированных книг. На сей раз такую «операцию» он проделал с П. И. Спицыным, написавшим «Доблестный подвиг «Варяга». Бой у Чемульпо 27 января 1904 г.» (СПБ, 1909) и официальными трудами русских военных историков.

Скажу больше: названные авторы и книги были в свое время упомянуты в соответствующей главе книги И. М. Кокцинского «Морские бои и сражения русско-японской войны, или причина поражения: кризис управления» (М., 2002). Вот последнее произведение и является тем источником, откуда Абакус стянул информацию.

Надо сразу отметить, что ситуация вызывает смех:

- сразу видно, что Абакус не знает содержания «Из печального опыта русско-японской войны» и «Доблестного подвига «Варяга»…»;

- главу И. М. Кокцинского он не понял (да и не в состоянии это сделать), если для ее же «критики» берет оттуда несколько предложений.

Больший интерес вызывает другое: используемые в книге «Морские бои и сражения…» факты из настоящих первоисточников Абакус далее порывается опровергнуть. Разве можно пройти мимо такого шоу?

Анонсированная часть главы состоит из мудрствований Абакуса на тему международного права и обильным цитированием книг и документов.

Суть проблемы в изложении Абакуса:

1. Русская официальная история признала, что экипажи «Варяга» и «Корейца» были приняты на борт иностранных кораблей как потерпевшие кораблекрушение.

2. «…Японцы всячески стремились не оставлять у себя военнопленных».

3. «Официальный русский отчет, то настаивает на "кораблекрушении", то претендует “пришить” команде “Варяга” статус “интернированных”: “командир крейсера "Паскаль" категорически отказался везти команду русских судов без формальных гарантий со стороны японского посланника… японский посланник запросил свое правительство и 30 января… сообщил, что Япония согласна на выпуск из Чемульпо русских офицеров и команд при условии, что они дадут слово не принимать более участия в военных действиях до конца войны… Его Величество разрешил принять это условие, предусмотренное ст. 57 протокола Гаагской конференции.

Однако ссылка на указанную статью (саму по себе достаточно “суровую” и устанавливающую “режим содержания” никак не соответствующий “потерпевшим бедствие”) показывает, что команды русских кораблей не подлежали ее действию. Статья 57-я гласит: “Нейтральные государства на территории которых оказались военнослужащие воюющих сторон, должны интернировать их как можно быстрее в стороне от театра действий войны.

Как видим, подписка дается именно той власти, которой захваченные военнослужащие принадлежат. В случае интернирования ее, в данном случае, следовало давать французам. Но те, "почему-то", категорически не соглашался. Подписку дали именно японцам, что подтверждает статус военнопленных, отпущенных “на честное слово”, руководствуясь исключительно “доброй волей”».

4. «Таким образом, статус, полученный командой “Варяга”, ничем не отличался от такового, военнопленных офицеров из Порт Артура. Правильно говорить о нем, как о сдаче “на честное слово”. Это опровергает утверждение Руднева о том, что он “не сдал ни судна, ни команды”. Команда и корабль были сданы. Японцы команду отпустили, а судно оставили себе».

Если Абакус серьезен, то неужели он один понимает ситуацию правильно, а участники событий - все как один - ошибаются?

Надо срочно разобрать авторскую трактовку на составляющие.

1. Сразу возникает вопрос: откуда Абакус взял, «…что японцы всячески стремились не оставлять у себя военнопленных»?

Утверждение, по-моему, голословно.

2. Другая «особенность» авторского мышления: как и в случае со статьей С. Самченко, Абакус непреднамеренно (в этом, изучив возможности иностранца, я уверен) мешает факты и их трактовку. Причем, неожиданно появившееся стремление оппонировать (наличие которого в Абакусе я сколько месяцев не наблюдаю) направлено лишь для отвлечения читательского внимания от действительной стороны дела.

Вот и сейчас автор главы «Не сдав ни судна, ни команды», выстраивая свою позицию, воспользовался такой же уловкой. Обильное цитирование, на первый взгляд, позволяет заключить: автор уверен в логичности своей версии.

Тем более, что в исторической литературе некоторым техническим деталям не уделено пристального внимания. Как-то уже сложилось, что факт высочайшего разрешения не участвовать более в войне не особенно привлекал исследователей. Ну было такое и что же? Наверное, когда противоборствующие стороны договорились в главном, то формальная сторона дела была соблюдена.

Вот только загнанный в угол Абакус делает титанические усилия заболтать главную идею непроверенными предположениями. Он идет своим путем: зарывшись в мелких деталях, не проверяя их, он делает предположения и первым верит им.

Он устроен, что не делает различия между эпизодами, когда командиры «Варяга» и «Корейца» являлись самостоятельными действующими лицами, удерживающими ситуацию под контролем, и когда они вынужденно стали пассивными участниками событий, от которых мало что зависело. Эти ключевые моменты провинциал от истории не понимает. В военно-морских нюансах (не раз убеждался) он никогда на высоте не был. Видеть общую картину, не забывая и о частностях, ему не дано.

Так вот, будучи командирами кораблей, В. Ф. Руднев и Г. П. Беляев могли влиять на события. И доказали свою дееспособность.

Убедившись в невозможности прорваться, В. Ф. Руднев распорядился, чтобы команда покинула корабль. Уничтожить крейсер можно было и взрывом. Тогда чего бы добились русские моряки? Какой бы иностранный стационер принял экипаж, своими руками уничтоживший свой корабль? О каком статусе спасенных могла идти речь? Тем более, берег был близко. Иностранцы быстро бы свезли всех русских моряков в Чемульпо и отдали их в руки японцев. Вот обрадовался бы адмирал Уриу! Как же, первые пленные! Пусть Япония насладится их видом!

А произошло все иначе - к полному удовлетворению В. Ф. Руднева. В чем тут причина?

Только в позиции, занятой командиром «Варяга».

Действительно, плавсредства разбиты, корабль погружается в воду. Морской обычай обязывал иностранцев оказать помощь. Вон даже американцы, до сего часа упорно уклонявшиеся от любого участия в событиях, и те прислали шлюпки и медработника. Кому быть заклейменным как неоказавший помощь на море?

Команда «Корейца» поднялась на иностранные корабли, выполнив последние юридические формальности: винтовки были выброшены, а шлюпки уничтожены - это были уже невооруженные моряки без «средств» передвижения.

Теперь иностранцы поставлены перед фактом: воленс-ноленс, а помощь русским оказывать надо. В конце концов, и японцы признали, что моряки спасены при кораблекрушении.

Таким образом, действия В. Ф. Руднева и Г. П. Беляева, пока они оставались самостоятельными командирами, не привели к сдаче ни кораблей, ни людей. И прав был В. Ф. Руднев, когда доносил об этом.

Но затем наступила другая фаза: матросы и офицеры стали ПАССАЖИРАМИ на чужих кораблях. Пассажиры - это не хозяева, а гости. Например, современный корабельный устав России обязывает таких лиц «соблюдать корабельные правила и установленный на корабле порядок службы и жизни… не… вмешиваться в распоряжения корабельного личного состава и в управление кораблем».

Вот и наступил момент, когда русские офицеры не могли влиять на обстановку и должны были стать пассивными участниками (если не наблюдателями) событий. Настал черед большой политики. К разрешению ситуации подключились правительства нескольких государств: русского, французского, британского, итальянского. Было все: и административные неувязки, и боязнь решительных действий.

Японский посланник в Сеуле, естественно, не взял на себя ответственность в принятии решения, чтобы русские команды ушли на крейсере «Паскаль» и без всяких инцидентов миновали корабли адмирала Уриу.

3. И наконец, почему Абакус считает, что подписку дали именно японцам? Неужели Абакус, имея в своем распоряжении фразу «японский посланник… сообщил, что Япония согласна на выпуск из Чемульпо русских офицеров и команд при условии, что они дадут слово не принимать более участия в военных действиях до конца войны», делает смелый прогноз?..

Рановато он берется за столь сложный вид исторического анализа.

Эх, получай, Абакус, выписку из книги, англоязычный автор которой упоминает и мелкие детали событий: «В Чемульпо наиболее серьезно раненные русские моряки были высажены на берег, остальные были переправлены в Гонконг и Сайгон, где англичане и французы позволили им вернуться домой, взяв с них обещание не участвовать больше в войне. Те русские, которые остались в Чемульпо и выздоровели, были отправлены домой на тех же условиях» (Мартин К. - Русско-японская война 1904-1905. - М.: Центрполиграф, 2003. - С. 42)!

Вот и рухнул миф о «пленении» экипажей «Варяга» и «Корейца».

История умалчивает, как японцы встречали корабли отряда Уриу, но русские моряки триумфально проехали по Европе и вернулись со славой домой. То есть японцам никто не достался.

Даже больше: после боя никакая материальная ценность не досталась врагу.

Это удел абакусов вымыслами заниматься. А все потому, что они не усвоили самых азов: «Вообще очень легко рассуждать умно и делать предположения о свершившемся по прошествии нескольких лет, имея все необходимые данные» (Харпер Д. Правда о Ютландском бое. - М.: ЭКСМО, Изографус; СПБ: Terra Fantastica, 2002. - С. 643).

Кто 27 января 1904 года мог предсказать результат начавшейся войны?

Вот В. Ф. Руднев, затопив корабль в корейском порту, имел все основания предполагать, что через некоторое время, после победы русского оружия, его «Варяг» вновь войдет в состав родного флота.

А какие права были у японцев, чтобы заниматься судоподъемом в чужих водах?

Капитан 1 ранга В. Ф. Руднев мог себя спокойно чувствовать и после войны: «Варяг» после затопления не сделал в течение войны ни одного выстрела. После окончания боевых действий, особенно когда «грянул» линейный корабль «Дредноут» и началась новая кораблестроительная эра, крейсеру «Варяг», имеющими серьезные конструктивные недостатки, японцы смогли найти место лишь в строю учебных кораблей. (Последний факт - своеобразное опровержение хвалебных отзывов Абакуса о достоинствах американской постройки.)

Не повторю ошибки автора главы и опишу ситуацию, располагая факты в обратном направлении: Абакус оказался в положении, когда не «лицом в грязь», а «грязью в лицо». Истина не пострадала…

Итак, не получилось у легкомысленного путешественника по истории победить здравый смысл. Все данные, что приводит автор, работают против него. Не обладая интуицией и специальными знаниями, Абакус некоторые факты заменяет собственными прогнозами и регулярно ошибается. Причина одна: не в состоянии Абакус обработать поступающую информацию. Давно пора далекому (но недалекому) иностранцу это признать, успокоиться, не вызывать в Сети напряжение и подыскать себе хобби по силам.

Сколько в мире увлечений!? Одни названия в жар бросают: виттафилия, иконография, коноклефилия, конхиофия, кораллофилия, кофрократия, ксерофилия, перидромофилия, сигиллатия, скрипофилия, фалеристика, фипократия, серпентафилия, филумения, эркафилия… Так нет, угораздило Абакуса выбрать именно русскую историографию!

Если не изменится, то придется ему всю жизнь быть вымученным оптимистом, утешающего себя фразой А. П. Чехова: «Если тебя бьют палкой, радуйся что не бьют крапивой».

Выводы по главе «Не сдав ни судна, ни команды»:

1. Творчество Абакуса задерживает, сковывает развитие личности.

2. Уж если Абакус берется что-нибудь испортить, то выкладывается полностью. Не позиция его твердая, а лоб.

3. Ошибок в действиях командиров крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец» не было. Проверка действий капитана 1 ранга В. Ф. Руднева требованиями современных документов по борьбе за живучесть также не дает оснований для нареканий.

4. Историческая ценность главы - нулевая.

Тим